Ворон: Евгений Рудашевский

В четырнадцать - ты уже не ребёнок. Понимаешь больше, людей знаешь лучше, природу чувствуешь тоньше. Дима шёл на долгую соболиную охоту с одной мыслью: с первым убитым зверем он преобразится и вернётся в город настоящим мужчиной. Проводник во взрослый мир - дядя Николай Николаевич, умеющий читать следы на снегу лучше, чем Дима читает свои книжки. Помогут юноше и балагур Артёмыч, и охотник поневоле Витя, и чуткая лайка Тамга - но откровением станет встреча с неуловимым вороном.
Многодневная соболёвка - приключение, о котором можно рассказывать одноклассникам не день и не два. Лучший момент - вот он: Дима прицеливается в юркого зверька, нажимает на спусковой крючок, радостно кричит: "Headshot!" - всё словно в компьютерной игре! Мог ли юноша представить, что воля и мужество пригодятся ему вовсе не для этого, а делиться с друзьями придётся совсем иными историями?
Дима, как и многие герои-подростки в книгах Евгения Рудашевского, висит между миром детства и вселенной взрослых. В "Вороне", как и в других своих повестях "Здравствуй, брат мой Бзоу!" и "Куда уходит кумуткан", Евгений Рудашевский создаёт своеобразный безмолвный диалог двух главных героев - человека и животного. В поведении этих "собеседников", в их судьбе есть что-то неуловимо общее. Может быть, это необходимость преодолеть тяжёлый миг ради дальнейшей жизни, а может, одиночество отбившегося от стаи, одиночество существа, впервые покинувшего уютное гнездо. Иллюстрации Петра Захарова вторят настроению книги и обостряют тот внутренний конфликт, который переживает главный герой.
Писатель бережно сохраняет байки и премудрости охотников, их богатый значимыми нюансами язык: куржуха на ветвях поутру или ожеледь - вопрос принципиальный. Повесть "Ворон" легко встанет один ряд с произведениями Джеймса Фенимора Купера и Виталия Бианки, и при этом она отчётливо, безоговорочно современна. Дима - плоть от плоти XXI века. Природа для него не мастерская и не храм: и сам он, и ворон, и бесчисленные деревья в тайге, все они - обитатели общего дома, единственного и потому бесценного.
Для среднего и старшего школьного возраста.
3-е издание, стереотипное.